Главная страница Visual 2000 · Общий список статей
Особый период бизнеса: год за триАндрей Колесов
© 1999, Андрей Колесов
Традиционной темой многочисленных предновогодних интервью...
В преддверии кризиса
Компьютерный бизнес выстоял
Проблема 2000
Интеграция в мировое пространство
Компьютерная пресса
Ссылки
Традиционной темой многочисленных предновогодних интервью...
Традиционной темой многочисленных предновогодних интервью является вопрос типа "Чем запомнился уходящий год? Какие события были самыми неприятными и самим радостными для вас?" В преддверии 1999 году почти 100-процентным ответом о "неприятностях" был: "17 августа". Насчет "радостей" был более широкий разброс мнений, но большинство отвечало: "ничего хорошего".
Попробовав виртуально (сидя на диване у телевизора) ответить на второй вопрос, я неожиданно пришел к выводу, что наиболее "оптимистичным" (назовем это так) был... все тот же день 17 августа. Действительно, как бывает в жизни, этот день окрашен в один цвет — все на самом деле гораздо сложнее.
Давайте уточним: в последние годы экономика страны была больной (вместо ее реформирования мы занялись созданием финансовых пирамид) и создавать иллюзию благополучия дальше уже было невозможно. Фактически, мы в 1995-98 в миниатюре воспроизвели период жизни СССР с 1973 по 1991 гг., перейдя от иллюзии прогресса к явному застою.
В этом плане 17 августа можно сравнить с прорывом наружу гнойника, что действительно очень болезненно, но только после этого может начаться процесс выздоровления (а может и не начаться, если лечение вести неправильно, что мы пока и наблюдаем). Поэтому кризис, сопровождавший этот неприятный для всех момент, явился признанием того, что путь построения советско-капиталистического общества ведет тупик и стране нужно определяться, в какой же системе мы все-таки хотим жить: советского социализма или обычного капитализма.
В событиях 17 августа наибольшее удивление вызывает то, что кризис (точнее катаклизм, просто парализовавший экономику более чем на месяц) был неожиданным не только для обывателей, но для тех, кто называет себя специалистами по анализу рынка. Рискну предположить, что это отражает не "непредвиденность стихии рынка", а качество этих самых специалистов-аналитиков.
Кстати, ИТ-рынок, будучи вторичным и обслуживая все отрасли экономики и частного сектора, стал подавать сигналы о грядущем общем кризисе задолго до 17 августа. Замедление темпов роста продаж, а потом и их заметное снижение было зафиксировано еще в начале 1998 года. И тем не менее дефолт стал неожиданным и для большинства компьютерных бизнесменов.
История российского компьютерного бизнеса достойна отдельно обсуждения. Отмечу только, что на современном, "постсоветском", этапе четко прослеживаются несколько периодов ее развития: 1987-92-95-99. (При этом хотелось бы подчеркнуть, что специфика развития нашей компьютерной индустрии несет в себе явный отпечаток "советского" периода со всеми его достоинствами и недостатками.) Однако, если ранее мы наблюдали мягкие, эволюционные преобразования, то 17 августа прошлого года стало подлинной революцией, и поэтому вполне может пополнить список критических дат в истории нашей страны: 7 ноября, 22 июня, 19 августа. Объединяющий смысл этих дат прост: мы засыпали, живя в одной стране, а просыпались — уже в другой.
Если говорить о "пред-17-августовском" периоде, то можно констатировать, что отечественный ИТ-бизнес неплохо адаптировался к специфике нашей экономики в докризисный период, демонстрируя приличные темпы роста (20-30% в год) на фоне падения общего уровня производства. Профессия ИТ-специалиста стала весьма престижной и хорошо оплачиваемой.
Но еще задолго до 17 августа порой звучало мнение, что в нашей компьютерной индустрии заметно присутствие "искусственного разогрева", а его доходность и сама структура не очень соответствуют реальной ситуации на рынке. Внушала обеспокоенность слишком сильная ориентация рынка на крупных государственно-корпоративных заказчиков, позиции которых на самом деле можно определить термином "колосс на глиняных ногах".
Настораживали явные диспропорции в компьютерной бизнесе. По оценкам IDC, в 1997 году объем продаж составил 3,5 млрд. долл., из которых 81% приходился на долю аппаратуры, 7% — программного обеспечения и 12% — услуг. <*> Объем для нашей страны небольшой — меньше, чем, например, в любой из скандинавских стран. Да и соотношение "долей" трудно назвать нормальным: дисбаланс между "железом" и "софтом+сервисом" указывает, в частности, на неэффективность использования компьютерной техники. Много говорилось об "интеграции российского бизнеса в мировую систему разделения труда", но она была (и остается) явно весьма односторонней (об этом позднее).
Впрочем, приведенные выше этапные года компьютерного бизнеса четко совпадают с переломными периодами жизни всей страны. Отличие же 17 августа является очевидным (опять же для всей страны) — это был удар ниже пояса и выдержать его было непросто.
Может быть сейчас уже некоторые подзабыли, что ситуация конца августа напоминала панику, описанную в романах о бегстве Белой армии из Крыма. И в этом плане следует однозначно подчеркнуть — российский компьютерный бизнес выдержал удар и достаточно быстро восстановился. Более того, парадокс (точнее, характеристика его устойчивости) заключается в том, что несмотря на "революционность" преобразований, внешних серьезных структурно-кадровых преобразований не произошло. Посмотрите на состав, например, МКФ, прошедшего как обычно в Сочи в июне: знакомые все лица — правда, кто-то исчез, но новые практически не появились. Это — не Великая Французская Революция...
Внутренние изменения, конечно, есть. Анализ этих изменений — тема другого, более конкретного разговора, но общая характеристика такова: объем рынка, конечно же, заметно сократился, однако при этом его структура стала более "правильной", пользователи поумнели и стали лучше понимать, что главная ценность ИТ не в технике, а в ПО и услугах. Можно, конечно, сожалеть о снижении объемов рынка, об уменьшении заказов со стороны госструктур, но знакомство с целым рядом "госпроектов" у меня вызывало смешанные чувства. С одной стороны, я понимал, как компьютерный журналист, что тоже получаю определенную долю этих денег, но с другой, как налогоплательщик, я был порой в ужасе от того, как и на что тратятся народные деньги.
Ключевым выводом из преодоления кризиса и вхождения в новый этап развития компьютерного рынка является неоспоримый факт, что созданная за последние 10 лет российская ИТ-индустрия стала неотъемлемой частью экономики, а компьютерные технологии — важным компонентом обеспечения жизнедеятельности предприятий и частью быта многих жителей России. Кризис не подорвал доверия западных поставщиков к перспективам российского рынка — по большому счету никто из них не покинул нашу страну, а лидеры, типа Microsoft, пользуясь временной растерянностью своих конкурентов, наоборот резко усилили прошлой осенью свою маркетинговую активность.
Однако не менее важным является и другой вывод — компьютерному бизнесу была четко продемонстрирована его зависимость от общего внутреннего экономического и политического состояния страны. Казалось бы, это было очевидным фактом всегда, но на самом деле вопрос не так прост. На протяжении последних лет представители компьютерной индустрии явно демонстрировали свою приверженность мифам об уникальности своего бизнеса и эдакий интеллектуальный снобизм по отношению к "внекомпьютерной" экономике и политике. Дело дошло до того, что в момент разгара кризиса в конце августа прошлого года можно было слышать на полном серьезе от руководителей компьютерных компаний о том, что "ИТ — это вечные ценности, которые будут нужны и при возврате Советской власти".
К сожалению, дальнейшее развитие событий показало, что наши капитаны ИТ-бизнеса так и не избавились от подобных иллюзий. Об этом в частности свидетельствует то, что они до сих пор демонстрируют удивительную неготовность для какой-либо консолидации в целях решения общеотраслевых задач. (Подробнее об этом см. "Что делать"/ "Инфобизнес" N 46/98, с. 38-39.) В этом плане не менее любопытна эпопея с "Проблемой 2000".
Проблема 2000
[Этот раздел полностью не вошел в опубликованный вариант.]
По большому счету "Проблема 2000" обозначила два аспекта: 1) резко возросшую зависимость общества от информационных технологий; 2) очень непростые юридические и технические аспекты взаимоотношений между ИТ-индустрией и ее пользователями, для разрешения которых ранее апробированные схемы (например, в области энергоснабжения) работают довольно слабо. И собственно дискуссия по этой теме сводится не к вопросу "как перейти от двухзначного к четырехзначному представлению даты", а к обсуждению "как строить взаимоотношения пользователей-поставщик" в будущем.
Особенность России заключается в том, что, кажется, впервые за многие последние годы, компьютерная тематика попала в сферу общественного внимания страны. Это давало отечественной ИТ-индустрии уникальную возможность вынести на обсуждение своих многочисленных проблем (о которых ее представители любят поговорить в кулуарах) на суд широкой аудитории. Но тон темы изначально задали госорганизации, отвечающие формально за состояние дел ИТ-отрасли, но реально имеющие весьма условное отношение к ее делам. Компьютерные же фирмы, вместо отстаивания собственных интересов, предпочли двигаться в струе властных структур, повторя за ними разные страшилки о грядущих бедах и популярные байки о том, как вычислять високосные года.
Наверное, кто-то из фирм (кто подсуетился пораньше) получили выгоду от кампании по борьбе с "вирусом тысячелетия", но отрасль в целом вряд ли могла заметно увеличить свой бюджет. Вместе с тем смычка с госорганами явно имела и негативные последствия: в сознании общественности примитивное изложение сути "Проблемы 2000" оставило твердое убеждение в ее надуманности, в желания чиновников получить новые возможности "получать и распределять", а также в хитрости и продажности компьютерищиков, которые "с ними заодно".
Интеграция в мировое пространство
Кризис еще раз четко продемонстрировал зависимость нашей ИТ-индустрии от зарубежных поставок, которую мы привычно называем "интеграцией". Эта проблема еще острее обозначилась в начале нынешнего года на фоне затянувшихся переговоров с МВФ и противостояния России и НАТО в балканском вопросе. С новой силой обозначился вопрос: как наша страна может обеспечить свою информационно-компьютерную безопасность и независимость? Можем ли мы позволить себе еще раз в этом столетии отгородиться "железным занавесом" с опорой на собственные силы?
Опасная тенденция в ответе на эти вопросы обозначилась тогда же в виде ностальгических воспоминаний о славных успехах советской вычислительной техники и абсолютно беспочвенных рассуждениях о том, что "мы своими руками порушили нашу отличную электронно-вычислительную промышленность в угоду империалистам и местной буржуазии".
С другой стороны, раздавались не менее наивные рассуждения о "глубокой интеграции" нашей ИТ-отрасли в мировую экономику. Однако при этом забывается, что реальная интеграция подразумевает наличие встречных интересов — взаимозависимость. Соответственно, безопасность страны гарантируется не тем, что мы сможем обойтись без остального мира, а тем, что мировое сообщество будет заинтересовано в сотрудничестве с Россией не просто исходя из надежд на будущее, а получая от этого реальную пользу уже сейчас (чего пока нет).
Отдельного разговора заслуживает компьютерная пресса, которая, наверное, понесла наибольшие материальные потери среди других направлений местного ИТ-бизнеса. Сейчас я только выскажу свое несогласие в целым рядом оценок, прозвучавших в статье Александра Прокина "Компьютерная пресса" ("Инфобизнес" N 13-14/99, с. 42-43), и самое главное — с его рекомендацией выхода прессы из кризиса путем легализации ее статуса "PR-службы для компьютерного бизнеса". Проблема же прессы представляются именно в том, что она до сих пор так и не решилась на роль независимого эксперта в отношениях "продавец-пользователь", предпочитая идти вслед ИТ-поставщикам.
Всем понятно, что переход на новый качественный уровень своего позиционирования требует много усилий, и сопряжен с немалым риском, но другого выхода, в стратегическом плане, у прессы просто нет. Так что, судя по всему, компьютерные издания также вступают в новый этап своего развития, которые главный редактор одного из них охарактеризовал так: "раньше мы боролись за рекламодателя, теперь наступает время борьбы за читателя".
<*> Данные исследования IDC требуют отдельного обсуждения. Лично мне ни разу не встречалось сколько-нибудь серьезного обоснования или обсуждения подобной информации (даже при прямом обращении к IDC): что означают эти цифры, по каким методикам получены и пр. Без этого невозможна их интерпретация. В частности, есть большое подозрение, что "колоссальные" объемы продаж некоторых наших производителей ПК объясняются двойным счетом одних и те же изделий (сначала производителем, а потом — еще и его авторизованным дилером). В приведенных здесь общих оценках рынка, судя по всему, совершенно не учитываются затраты на "внутрифирменные работы" у пользователей. Однако без них получить реальную картину отрасли (в области разработки ПО, сервиса, системной интеграции, обучении и даже производства ПК) просто невозможно.